Свою первую встречу с фашистами, как и то, какой была Великая Отечественная для ее родной деревни, 92-летняя Антонина Михайловна КУЧЕРОВА из деревни Покров Кировского района Калужской области помнит настолько подробно, будто все это случилось вчера
Страшные немцы
Девятилетняя девочка шла по полю, обливаясь слезами. За короткую детскую жизнь ей никогда еще не было так страшно. О немцах Тонечка уже слышала. И о зверствах фашистов взрослые тоже рассказывали. Но в эту минуту они были совсем рядом — метрах в трех.
— Поле за деревней у нас было большое, — рассказывает Антонина Михайловна, с которой мы встретились накануне 79-й годовщины Великой Победы. — Со всех сторон стояли машины, мотоциклы, были даже лошади. Здоровенные дядьки в темно-зеленых плащах вольно, никого и ничего не опасаясь, расхаживали по нашей земле. Когда они приближались, сердце мое сжималось от страха.
Стараясь не поднимать на чужаков глаз, я почти бежала в сторону леса. Вернуться назад я не могла. Надо было найти нашу корову, потому что дома ждала маленькая сестричка. Она родилась в марте 41-го, и ей необходимо было молоко.
Наш пастух, который присматривал за деревенским стадом, едва увидев немцев, бежал. Коровы разбрелись по лесу. Вот мамка и снарядила меня на поиски. Буренку я нашла. Когда привела ее домой, долго не могла прийти в себя, меня трясло так, что мама долго не могла успокоить. Ей бы забыть эту встречу с фашистами, но очередная была уже у самого порога.
Непрошенные гости
Ближе к вечеру немцы стали расселяться на ночлег по хатам односельчан. Мимо дома, в котором жила Евфросиния Илларионовна с двумя дочерями, пройти они не могли, ведь дом у Кучеровых в Покрове был одним из лучших. Отец Антонины в округе слыл хорошим портным. Заказчиков у Михаила Павловича было предостаточно. Так что семья не бедствовала. Когда началась Великая Отечественная, хозяин ушел на фронт. Воевал под Сталинградом. Там где-то и погиб.
До войны в Покровке жили неплохо: 160 добротных домов, два колхоза, семилетняя школа, храм. В каждом дворе коровы, поросята, куры, утки. Рядом прекрасное озеро, рыба круглый год не выводилась.
— Если бы не эта проклятая война, — вздыхает наша гостья. Я не могу оторвать от своей собеседницы взгляда. Спокойный голос, доброе и очень симпатичное лицо, приятная улыбка.
Для кого-то, может быть, покажется удивительным и станет неожиданностью, но Антонине Михайловне Кучеровой 92 года.
— Они постучали в дверь, когда мы еще не спали, — продолжает она воспоминания
. — На пороге стояли пятеро немцев. Все в тех же шуршащих плащах, в начищенных сапогах и почти все со свертками или папками. Мы с мамой поняли, что это офицеры. Зашли всей толпой в дом, обследовали все закоулки, сказали «гут», понравилось, значит, и стали приказывать маме: «млеко, яйки»…
— Нет молока, что надоила — съели, , и куры плохо несутся. – хотела, было, ответить мама. Но увидев оскал одного из пришельцев, достала из печки чугун с молоком и несколько яиц. Потом ее заставили носить из сарая солому и расстилать ее на полу. На ночлег, стало быть.
Подстилки «гостям» понадобилось столько, что весь пол соломой чуть ли не до окон застелили.
В Покрове немцы пробыли несколько дней. Разграбили все дома. У нас обнаружили отцовскую швейную машинку. И давай к маме приставать, свои рваные шинели показывать. Мол, шей давай. Она отказывалась, говорила, что это муж был мастером. Да, где там! Пришлось, глотая слезы, дыры латать.
Свой домик в два окошка
Говорят, что время лечит. Увы. Позади десятки прожитых лет, но гибкое и восприимчивое сознание зафиксировало все до мельчайших деталей.
…Вскоре после того, как в округе начали бесчинствовать фашисты, нас решили эвакуировать. Сначала покровцев перевезли в Киров. Потом отправили в Поволжье. Вот где довелось хватить лиха. В лучшие дома селили беженцев с Украины. Мы жили по четыре семьи в старых полуразрушенных домах. От голода у всех началась цинга, зубы шатались, ноги распухли. Один из солдат пожалел нас и помог бежать. Некоторое время жили в Энгельсе Саратовской области, два года в Ровно. Узнав вскоре, что наш район освободили от немцев, вернулись и жили у бабушки.
Родную деревню немцы практически сравняли с землей. Но надо было как-то выживать. Стали возвращаться соседи, потихоньку строиться. Кучеровы нашли полуразрушенную землянку. Раскопали. Многие бревна оказались хорошими. Начали разбирать. Антонина, а ей тогда исполнилось 12 лет, отмывала и сушила доски и бревна.
— Я себя ребенком никогда не чувствовала, — вздыхает Антонина Михайловна. — Папа не вернулся, помочь было некому. Своего горя в каждом доме хватало. Так что свое жилье мы строили с мамой.
Помогло то, что Евфросиния Илларионовна вместе с другими женщинами поехала в Белоруссию. Привезла девять пудов хлеба, три мешка ржи. За два мешка наняли плотников, которые возвели стропила, подвели под крышу. Девочка из старой проволоки рубила гвозди, которыми закрепили крышу и полы. Домик получился маленький, в два окошка, но зато свой. И хотя вместо окон пока были дыры, и дверей не было, женщина со своими девочками перешла жить туда.
— Мама снова отправляется в Белоруссию, — рассказывает Антонина Михайловна. — Опять привезла хлеба. Мастера сложили печь, сделали двери. Пока мама была в поездке, я готовила дрова. Жизнь постепенно налаживалась. Мама начала работать в колхозе. И хотя жили впроголодь: крапива, лук и картошка, но молодость уже брала свое. Мне исполнилось пятнадцать и вечерами, вместе с другими парнями и девчатами, ходила на танцы. Ох, как же я любила танцевать!
Однажды девушки постарше решили поехать на Украину за семечками. Тонечка тоже подрядилась с ними. В Лубне семечки продавали по 50 копеек, а дома можно было продать по 10 рублей. Напарницы привезли по мешку, а девочка Тоня – всего 100 стаканов, уж больно худая и немощная была. Но хватило на соль, керосин и кильку в консервах.
— Три года вместе с мамой я трудилась в колхозе, — говорит наша гостья, — денег тогда не платили. Маме за день записывали 50 соток, мне — вдвое меньше. Надо было как-то выживать.
Труд во имя жизни
Дядя помог устроиться на чугунолитейный завод на выбоину. Работа очень тяжелая. Особенно для молодой хрупкой женщины. И Антонина Михайловна Кучерова переходит на формовку. Здесь было ненамного легче, но волевая, трудолюбивая, целеустремленная литейщица перед трудностями не спасовала. Тридцать пять лет отдала родному предприятию и всегда была в числе передовиков производства. Ударник четырех пятилеток, победитель социалистического соревнования, ветеран труда. Есть у Кучеровой еще одна высокая награда, которой она очень гордится — орден Трудового Красного Знамени.
После выхода на заслуженный отдых, ветеран завода не смогла сидеть дома. Она возглавляла совет инвалидов на предприятии, активно участвовала во всех мероприятиях, была удостоена чести в день Победы присутствовать на трибуне.
Антонина Михайловна родила и воспитала сына и дочь. У нее пять внуков и семь правнуков, которые любят приезжать к своей бабуле, слушать ее рассказы о войне, о своей работе. Живут все в Москве, но без внимания Антонину Михайловну не оставляют. Сегодня, чтобы ухаживать за мамой, приехала дочь Юля.
— Спасибо доченьке, — говорит 92-летняя бабуля, хотя так называю эту очаровательную женщину с большой натяжкой. — Я обслуживаю пока себя полностью сама, люблю готовить, хожу в магазин, стараюсь помогать дочери.
Вот она такая — Антонина Михайловна Кучерова, наша уважаемая долгожительница, за плечами которой страшные военные годы, безрадостное детство и труд, труд и труд во имя жизни на Земле.
Сегодня эта женщина является председателем первичной ячейки ВОИ «Кировский завод», а также активной участницей всех культурно-массовых мероприятий для людей пожилого возраста и инвалидов.
